Всадники ночи - Страница 53

— Я ведь колдун, — развел руками Зверев. — Любое желание не выполню, но кое-что могу.

— Хорошо, — кивнула Люба, — произнесу. Бери порченые панели и неси к лифту. Нужно убрать их в ЗИП на место изъятых.

Когда они вернулись, в рубке корабля оказалась новая, еще незнакомая, кареглазая женщина с высокой прической. На вид — все те же двадцать лет.

— Привет, — кивнула она, заглядывая космонавтке через плечо. — Это и есть тот самый знаменитый колдун?

— Князь Андрей Сакульский, урожденный боярин Лисьин, — церемонно представился Зверев.

— Рита. И что, вы правда владеете магией?

— Смотри сюда, — перебила женщину Люба. — Юстировку объема я уже провела, сейчас идет стандартный тест и контроль связи. Как закончится, запустишь восстановление настроек.

— А что вы сделали с пультом?

— Вовка стрельнул в Андрея из поляризатора, — кивнула назад космонавтка.

— И что? — округлились Ритины глаза.

— А чего с ним сделается? Он же колдун. Ну пока. Мы пошли. До смены.

Комната Любы ничем не отличалась от каюты Инги — такой же аскетизм и скромные размеры. Правда, здесь за иллюминатором проплывало синее, залитое солнцем море.

— Я вернулась, — сообщила космонавтка, и ее жилище тут же наполнилось тихой убаюкивающей музыкой. — Две порции вечерних средних…

От стены отпочковался стол, на нем оказались два уже знакомых Звереву подноса. Правда, на этот раз пюре заполняло две емкости, трубочка была зеленой, а порция пластмассовых сухарей — меньше раза в полтора, чем в предыдущей пайке.

— Я думал, у вас столовая: камбуз, столы, цветы, румяная повариха.

— Кают-компания? В них питаться уж лет сто как запретили. Компьютеру не удается проследить за калорийностью, белковостью и углеводностью питания отдельного человека и обеспечить индивидуальную лечебную диету.

— А как же двойная порция?

— Машина не может игнорировать прямого приказа. Занесет в карточку, направит меня на дополнительное медицинское обследование, по возвращении заполню служебку… — Космонавтка растопырила пальцы, подняла вверх, и из пола выросли две синие банкетки. — Ешь, не бери в голову. За разовые нарушения не наказывают. У тебя пищевод фруктовые кислоты принимает?

— Фруктовые? — хмыкнул Зверев. — Яблочную водку, что ли?

— Водку? — не поняла космонавтка. — Ты в изоляторе обследование прошел?

— Угу, — кивнул Андрей, воткнул трубку в светлое пюре и всосал сразу половину. На вкус это был банан, перетолченный с солеными огурцами. Наверное, что-то витаминизированное. — Абсолютно здоров.

— Так не бывает!

— Бывает. Ваш медицинский робот пытался мне что-то наплести, но ведь я лучше знаю.

Он дососал светлое пюре, повернул поднос и приступил к темному. Это оказалось нечто, напоминающее жареную свинину. Просто свинину, без извращений.

— Если ты откажешься от лечения, у тебя могут быть обострения естественных и врожденных недугов!

— Могут, — с улыбкой согласился Андрей. — Но только не в ближайшие девяносто восемь лет.

— Дикарь, — покачала головой космонавтка.

— Средневековый, — невозмутимо уточнил Зверев, выпил сладковатую невидимую жидкость и отодвинул поднос. — Так как насчет душа?

— Он там… — махнула Люба рукой в сторону окна.

— Я так и думал, что подделка.

Князь расстегнул и положил на постель пояс, кинул сверху ферязь, рубаху, снял сапоги и постучал в иллюминатор. Тот, словно диафрагма фотоаппарата, развернулся в полутораметровое отверстие. Зверев поймал на себе изумленный взгляд замершей женщины, вопросительно кивнул:

— Ты что?

Люба не ответила, и он шагнул внутрь, покрутился. Просто кабинка метр на метр, если не меньше. Теплая и влажная. Места для одежды не предусмотрено. Он чертыхнулся, стянул штаны, выкинул их из кабинки на постель, пошарил по стенам:

— Где же воду включить…

Диафрагма двери моментально «скрутилась», со всех сторон ударили тонкие упругие струйки.

— А горячее можно? Еще немного… Еще… Класс! Не баня, конечно, но тоже неплохо.

Он немного подрызгался среди струй, прогреваясь и отмокая, спросил:

— А где мыло?

Душевая не ответила и ничем не помогла. Зверев подождал секунд десять, вздохнул и потребовал:

— Дверь открой.

Струи опали, диафрагма раскрылась. Молодой человек выглянул:

— Люба! А как тут у вас мыло добывается?

— Мыло? — Женщина поднялась с банкетки, подошла ближе. — Какое мыло?

— Ну шампунь, стиральный порошок, пена, мочалка? Пуркуа па? Щелок хотя бы есть?

— Какой ты… — Космонавтка опасливо протянула руку, прикоснулась к его плечу, к руке чуть выше локтя, к груди. — Я такое только в альбомах видела. И на курсах истории. Этой… античной. Как ты это сделал? Это пласификаты, аморфопины? Симуляторы?

— Все намного, намного проще, — засмеялся князь. — Надеваешь броню с поддоспешником, берешь меч и щит, или лук, или рогатину. А потом со всем этим прыгаешь часа четыре или пять, отмахиваясь от двух-трех холопов. И так — каждый день начиная с пяти лет.

— Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать, что это все настоящее?

Она придвинулась ближе, провела по его груди обеими ладонями. Князь покачал головой, дотронулся до ее прически, ощутил под пальцами заколку, выдернул. Волосы, превратившись в серебристые кудряшки, рассыпались по плечам. Женщина вздрогнула, подняла глаза:

— Что ты делаешь?

— Тебе можно трогать, а мне нельзя? — Он тоже провел ладонью по ее плечу.

— Осторожнее, ты же мокрый!